Друзья, спасибо всем, кто прислал стихи на конкурс! С радостью читала их всю неделю и потом перечитывала, чтобы выбрать то единственное для отзыва. Конечно, я не представляла себе заранее, насколько сложной окажется эта задача. Все стихи замечательны, о каждом мне есть что сказать. Довольно много текстов присланы поэтами, которых я знаю и люблю.
У каждого из нас своя осень. Она то становится обещанием новой жизни (как в стихотворении у Натальи Архаровой), то временем печальных запахов и эротических сожалений (Яна Бориз). У Маріанны Боровковой тоже сливы, как у Яны, и тоже немного эротики: «Пришиты звёзды к тёмно-синему: /Разгорячишься – расстегни!». Но сквозь эту осень проступает та – иномирная, высокая, световая: «Мы станем светопроницаемы/ От лёгкой стаи созерцания,/Поблёскивающей вверху». А у Ольги Архиповой в августе вырастают и тянутся к осени такие длинные ветви, что превращаются в ветвии, отсылая к гандельсмановскому детствию (по аналогии с Царствием). Постмодернистская – ирония, пародия, интертекстуальность (сокращенно ПИПИ) – осень Александра Воловика, содержит в себе особый путь и дискурс: «Осень, вопившая: «Выпью!»,/ выпьет и снова нальёт». Это остроумно и печально. Звуковая, психомиметическая, осеняющая осень Виктории Грековой сливается с автором: «буду липнуть соком яблочным/ и дождями землю вспарывать». Лиловый мед и долговязый вяз Ирины Денисовой отзываются во мне узнаванием, как и животворящий дух тишины Владислава Китика и гипнотизирующая меня первая строчка: «И хоть осень в ночь добавила хны» — до появления второй одинаково оранжевая и всхлипывающая. В осени Алены Жилкиной соседствуют рябины и рябь, а «Вымокший асфальт зеркалит небо».
Противовесом осени оказывается смех девочки (Владимир Кобец), листья сыплются прямо с неба (Сергей Комин), а первый лист календаря становится осенним (Инна Корнева). В стихотворении у Яся Коромысела удивительный оптимизм высекается на стыке бодрого размера и бесполезного сожаления («жалеть бесполезно») о том, что наступила осень и прошла юность. У Аллы Кретчмер теплынь прячет в глубине себя полынь («Горька сентября теплынь»), а багульник светит ярко. Осень Екатерины Ликовской оказалась симпатичной маленькой ведьмочкой: «Она там, ворожит и воркует, смешная, хорошая». Владимир Молчанов умудряется изящно жонглировать сравнением осени с ремонтом и со сражением, они перетекают друг в друга и остроумно сходятся в головном уборе: «малярной шапке из газеты старой» и одновременно двууголке Наполеона, образ которого вытягивает за собой тему осенних обострений: «Иду сдаваться в руки санитарам». Горицвет, обычно символизирующий приход весны, у Ирины Надировой воплощает осень, и осень перестает быть затуханием, но становится началом: «Осень в оправе золота – горицвет». Музыка зеркальных лет и тишина дождей Анны Рив, акварельность ее осени – завораживают между слов, а гордое дефиле в лаконичном платье «через парк, как сквозь толщу роскошных витрин» (Людмила Свирская) позволяет не поддаться унынию. Осень Владимира Узланера наполнена одиночеством и сомнением в спасительности поэтического творчества: «Подпирает ли словно костыль, чтобы мне не упасть,/ Начириканных песен, начирканых стайка стихов».
Вообще, когда я выборочно читала стихи на конкурс, пока они еще возникали в соцсетях, я намечала для рецензии стихотворение Ростислава Русакова. Я думаю, что еще напишу о его поэзии вне всяких рамок и условий.
Сегодня же мне интересно поговорить о стихах Луиса Неутрино, и мне кажется, мои соображения могут пригодиться автору.
Луис остроумно запланировал публикацию ровно на 23:00, чтобы как будто вписаться в отпущенное время на самом его излете – еще минута и не успел. И это символично, потому что в его текстах, при всей их талантливости, много неоднородности, они тоже стоят на самом краю на цыпочках. Еще секунда – и упадут. Но хочется их поддержать, потому что есть головокружительные находки вроде: «входящей осенью дыша/ собаку кружит спящий сад». И это не только предельно зрительно и кинематографично, но и проприоцептивно – можно сразу же закрыть глаза и почувствовать движение и положение тела, и его растворение от диффузии входящей осени, спящего сада, соединяющего их дыхания, кружения листьев. Или вот отличное: «взглянешь в небо взгляд наполнишь». Но продолжение: «цветом радуг светом молний/ серебристого пути» — лишнее, избыточное. Иногда необходимо вовремя останавливаться, немного недоговаривать, оставлять пустоты, в которых не будет тесно воображению читателя, и которые он сам сможет заполнить.
Почти во всех стихотворениях Луиса чувствуется, как его самого гипнотизирует, завораживает ритм, как поэт поддается инерции говорения. С одной стороны – это добрый знак, потому что стихи живые, не вымученные, написанные не от ума, но с другой стороны, Луис не успевает на ходу отследить некоторые компрометирующие огрехи. Хотя сам метод письма мне представляется оптимальным. И я не думаю, что есть какая-то особенная необходимость работать над уже написанными стихами (разве что чуть строже их отсеивать). Однако всегда можно работать над собой)). Следы увлечения Серебряным веком и тем, что около по времени, отчетливо прослеживаются, но мне кажется, есть смысл продвигаться дальше в освоении современной поэзии. Просто для того, чтобы понимать, что «так можно было», чтобы техники и приемы вошли в собственный инструментарий, и чтобы размыть склонность к подражанию.
Давайте посмотрим на одно стихотворение целиком.
Слетал осенний плеоназм осИнью олицетворенья
грусть не разлука не соблазн
грусть не полёт. души струенье…
она похожа на тебя
закрой земные полюса
и эти карие глаза
застывший сам застывший сад
застывший золота куплет
застившая любовь пути
от солнца пламенный букет
от шага к шагу отсвети
она лежит они лежат
они горят и те горят
входящей осенью дыша
собаку кружит спящий сад
…ну да вот именно и пусть
и этим солнцем безнадзорным
захлёбывается и в путь
лететь с размаху в эту грусть
докуда хватит горизонта…
Жизнь состоит из исключений, поэтому, хотя я не склонна править стихи – ни свои, ни чужие – это бы я немного сократила. Вот таким образом:
застывший сам застывший сад
она лежит они лежат
они горят и те горят
входящей осенью дыша
собаку кружит спящий сад
…ну да вот именно и пусть
и этим солнцем безнадзорным
захлёбывается и в путь
лететь с размаху в эту грусть
докуда хватит горизонта…
Первая строка как раз с разбегу может служить иллюстрацией плеоназма, оставшегося теперь в затексте: «застывший сам застывший сад». Она точечно и точно погружает нас в остановившийся воздух осени, двоящийся, повторяющийся. Сам – это и сад (сам сад), и лирический субъект высказывания (я сам стою застывший). «она лежит они лежат»: она – это и осень (все листья сразу, следующие за ней они), и, возможно, собака (которая уже есть, но мы еще о ней не знаем). Противопоставленность внутри одинаковости: «они горят и те горят». Горящие буквально (сжигаются дворниками) и фигурально (ярких цветов – желтые, оранжевые, красные) листья в этой строке уже заставляют нас мысленно вертеть головой, подготавливая головокружительность, о которой я сказала выше. И дальше замечательно свободное, разрешающее и благословляющее все вперед и назад в стихотворении и в жизни бормотание: «…ну да вот именно и пусть». Отточие, которым отбита эта строка, возвращается в финале текста, как бы создавая рамку – стихотворение внутри стихотворения. Или – после стихотворения. Это своеобразный автокомментарий, послесловие, сноска (как прием, это перекликается с названным и продемонстрированным плеоназмом, но гораздо изысканнее). И этому приему, если я не ошибаюсь, кроме всего прочего присуща некоторая фрактальность, потому что он повторяется на более мелких элементах текста, в последнем рамочном фрагменте доходя до еле заметного размашистого «и этим солнцем безнадзорным/ захлёбывается», и тут же называющего, вызывающего из интонации и жеста словом – как? с размаху: «лететь с размаху в эту грусть». Не только рамочный фрагмент, но и стихотворение в целом заканчивается многоточием, обрывается, уходит в бесконечность, и дублирует это на вербальном уровне: «докуда хватит горизонта…». И то, как из начальной точки, из остановки, в итоге рождается нескончаемое движение, мне представляется чрезвычайно суггестивным.
Все стихи, присланные на конкурс